Эжен Брие
«Рождественская елка»
— Вот тебе будет весело! Вот обожди! Скоро настанет Рождество! Ивановы пригласили нас всех на Елку и Детский маскарад! Мы тебя нарядим в костюм адмирала! Обязательно в костюм адмирала! Я не думаю, чтобы кто-нибудь из детей явился в этом костюме!
Такие разговоры слышал маленький Вася в течение нескольких дней Поста, ожидая с нетерпением наступления давно желанного Праздника.
Но вот, наконец, осталась только неделя. Все последние шесть дней мамаша и папаша ссорились, так как отец желал переодеть Васю индейцем, а мамаша адмиралом! Поэтому случаю Вася получил десять полновесных оплеух, чтобы не мешался не в свое дело, так как он тоже вздумал подавать голос за индейца.
— У детей не должно быть своих убеждений! — сто раз повторяла мать.
Наконец, после бесконечных пререканий, мать одержала победу и стала шить адмиральскую форму. А так как Вася совал свой любопытный нос в эту работу, то ему достался и по этому случаю ряд шлепков.
В день Рождества с утра началась генеральная ссора: отец находил, что мальчика следует нарядить уже до обеда, чтобы он привыкнул к костюму и свободно в нем держался у Ивановых. Мать противилась на том основании, что малый жрет, как свинья, и мундир превратится в грязную тряпку. И, поэтому случаю, Вася получил несколько более или менее обоснованных затрещин по разным частям тела. Затем мамаша смилостивилась или, вернее — устала ссориться. И мальчика одели. Но тут он сам несколько испортил дело: потребовал шпоры! За капризы он получил еще удар ниже спины и его поставили в угол.
После стоянки в углу новоиспеченный адмирал должен был сидеть в кресле не шевелясь, чтобы не испортить произведение мамашиного искусства. За обедом он совсем не мог есть, так как было неудобно в новом костюме. Обед прошел без всяких инцидентов, если не считать того, что, слезая с высокого стула, полуголодный Вася запутался в сабле и других адмиральских, выдуманных мамашей принадлежностях, и растянулся, предварительно наступив на мозоль своему отцу. Последствия – законная пощечина…
Но вот – скоро и Елка! Мамаша втыкает в шляпу пятую большую булавку и цепляет последний десятый бантик. Еще два-три взгляда в зеркало и вся семья на улице! А через 15 минут – уже у Ивановых! Но бедному адмиралу и тут не дают покоя: папаша и мамаша принимают вид любящих родителей, гордящихся своим ребенком, и дергают его в разные стороны каждую минуту. Особенно – сердобольная мамаша! В ее представлении, адмиралы как то особенно носят шляпу, и она старается привить эту особенность своему сыну, поправляя его треуголку подзатыльниками: то — натягивая ее на глаза, то – насаживая набекрень.
Мамаше очень хочется, чтобы кто-нибудь сказал: «Вот – добрая мать!» Но все слишком заняты своими детьми и никто не замечает мамашиных хитростей, кроме несчастного адмирала… Отец скоро быстро устает от бессмысленного шатания среди детей и с завистью смотрит на столовую, ожидая ужина.
Наконец, всех зовут закусить. Все направляются к столу. Но! О, ужас! Вася, усталый от подергивания и ходьбы, найден был погрузившимся в такой сладкий сон, что даже несколько изрядных толчков и встряхиваний не могли разбудить его…
По приходе домой, это ему стоило новой порядочной потасовки за испорченный вечер, за потерянную во сне шляпу, за то, что выносили его на руках… А главное – за то, что пришлось отцу отказаться от ужина в то время, когда он уже предвкушал всю прелесть стоявшей на столе «Померанцевой». Кроме того, Вася получил клятвенное обещание, что его берут на елку в последний раз!
Бедный мальчик кончил приятно проведенный день рыданиями, заработав за это еще 2-3 оплеухи и упреков неблагодарности. Это не помешало ему, однако, на другой день рассказать с гордостью в приготовительном классе гимназии, что он был на елке, что было страшно весело, и что он был в шпорах! Один из гимназистов назвал его «ослом» за шпоры, так как у адмиралов не бывает шпор. Слово за слово, и началась драка, в которой Васе досталось… Надзиратель оставил его за драку на один час после окончания уроков и посадил в карцер. А дома мамаша выдрала его за уши за то, что он был наказан…
Счастливый возраст! Чудное, незабвенное, беспечное детство!
1904 год
